Неточные совпадения
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос
молодой человек в поддевке, а
молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось
сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши
молодые джигиты, и кафтаны на них серебром выложены, а
молодой русский офицер стройнее их, и галуны на нем золотые. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и
сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ.
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему
сердцу; это чувство — было зависть; я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли найдется
молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется такой
молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы не был этим поражен неприятно.
При одном имени его уже объемлются трепетом
молодые пылкие
сердца, ответные слезы ему блещут во всех очах…
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ,
молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся
сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
«Онегин, я тогда
моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в
сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче — Боже! — стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И вот одна, одна Татьяна!
Увы! подруга стольких лет,
Ее голубка
молодая,
Ее наперсница родная,
Судьбою вдаль занесена,
С ней навсегда разлучена.
Как тень она без цели бродит,
То смотрит в опустелый сад…
Нигде, ни в чем ей нет отрад,
И облегченья не находит
Она подавленным слезам,
И
сердце рвется пополам.
Весь вечер Ленский был рассеян,
То молчалив, то весел вновь;
Но тот, кто музою взлелеян,
Всегда таков: нахмуря бровь,
Садился он за клавикорды
И брал на них одни аккорды,
То, к Ольге взоры устремив,
Шептал: не правда ль? я счастлив.
Но поздно; время ехать. Сжалось
В нем
сердце, полное тоской;
Прощаясь с девой
молодой,
Оно как будто разрывалось.
Она глядит ему в лицо.
«Что с вами?» — «Так». — И на крыльцо.
Не мадригалы Ленский пишет
В альбоме Ольги
молодой;
Его перо любовью дышит,
Не хладно блещет остротой;
Что ни заметит, ни услышит
Об Ольге, он про то и пишет:
И полны истины живой
Текут элегии рекой.
Так ты, Языков вдохновенный,
В порывах
сердца своего,
Поешь бог ведает кого,
И свод элегий драгоценный
Представит некогда тебе
Всю повесть о твоей судьбе.
Но напудренная голова и чулки с пряжками
молодого бойкого официанта Фоки, имевшего по службе частые сношения с Натальей, пленили ее грубое, но любящее
сердце.
Знать, видно, много напомнил им старый Тарас знакомого и лучшего, что бывает на
сердце у человека, умудренного горем, трудом, удалью и всяким невзгодьем жизни, или хотя и не познавшего их, но много почуявшего
молодою жемчужною душою на вечную радость старцам родителям, родившим их.
Он шел, а биение
сердца становилось сильнее, сильнее при одной мысли, что увидит ее опять, и дрожали
молодые колени.
Нужно, чтобы он речами своими разодрал на части мое
сердце, чтобы горькая моя участь была еще горше, чтобы еще жалче было мне моей
молодой жизни, чтобы еще страшнее казалась мне смерть моя и чтобы еще больше, умирая, попрекала я тебя, свирепая судьба моя, и тебя — прости мое прегрешение, — Святая Божья Матерь!
Как хлебный колос, подрезанный серпом, как
молодой барашек, почуявший под
сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова.
— Для чего я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве
сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте,
молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
Ей было только четырнадцать лет, но это было уже разбитое
сердце, и оно погубило себя, оскорбленное обидой, ужаснувшею и удивившею это
молодое детское сознание, залившею незаслуженным стыдом ее ангельски чистую душу и вырвавшею последний крик отчаяния, не услышанный, а нагло поруганный в темную ночь, во мраке, в холоде, в сырую оттепель, когда выл ветер…
Несмотря на то, что Пульхерии Александровне было уже сорок три года, лицо ее все еще сохраняло в себе остатки прежней красоты, и к тому же она казалась гораздо
моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, свежесть впечатлений и честный, чистый жар
сердца до старости.
И хотя я и сам понимаю, что когда она и вихры мои дерет, то дерет их не иначе как от жалости
сердца (ибо, повторяю без смущения, она дерет мне вихры,
молодой человек, — подтвердил он с сугубым достоинством, услышав опять хихиканье), но, боже, что, если б она хотя один раз…
Неожиданная весть сильно меня поразила. Комендант Нижнеозерной крепости, тихий и скромный
молодой человек, был мне знаком: месяца за два перед тем проезжал он из Оренбурга с
молодой своей женою и останавливался у Ивана Кузмича. Нижнеозерная находилась от нашей крепости верстах в двадцати пяти. С часу на час должно было и нам ожидать нападения Пугачева. Участь Марьи Ивановны живо представилась мне, и
сердце у меня так и замерло.
Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать закоулок?
А ты, сударыня, чуть из постели прыг,
С мужчиной! с
молодым! — Занятье для девицы!
Всю ночь читает небылицы,
И вот плоды от этих книг!
А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и
сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок...
Но ни тому, ни другому не спалось. Какое-то почти враждебное чувство охватывало
сердца обоих
молодых людей. Минут пять спустя они открыли глаза и переглянулись молча.
Молча, лишь изредка меняясь незначительными словами, доехали наши приятели до Федота. Базаров был не совсем собою доволен. Аркадий был недоволен им. К тому же он чувствовал на
сердце ту беспричинную грусть, которая знакома только одним очень
молодым людям. Кучер перепряг лошадей и, взобравшись на козлы, спросил: направо аль налево?
Катя неохотно приблизилась к фортепьяно; и Аркадий, хотя точно любил музыку, неохотно пошел за ней: ему казалось, что Одинцова его отсылает, а у него на
сердце, как у всякого
молодого человека в его годы, уже накипало какое-то смутное и томительное ощущение, похожее на предчувствие любви. Катя подняла крышку фортепьяно и, не глядя на Аркадия, промолвила вполголоса...
Ведь случай свел и сблизил их. Она бы его не заметила: Штольц указал на него, заразил
молодое, впечатлительное
сердце своим участием, явилось сострадание к его положению, самолюбивая забота стряхнуть сон с ленивой души, потом оставить ее.
Он мог спугнуть чувство, которое стучится в
молодое, девственное
сердце робко, садится осторожно и легко, как птичка на ветку: посторонний звук, шорох — и оно улетит.
Мгновенно
сердце молодоеГорит и гаснет. В нем любовь
Проходит и приходит вновь,
В нем чувство каждый день иное:
Не столь послушно, не слегка,
Не столь мгновенными страстями
Пылает
сердце старика,
Окаменелое годами.
Упорно, медленно оно
В огне страстей раскалено;
Но поздний жар уж не остынет
И с жизнью лишь его покинет.
А между тем тут все было для счастья: для
сердца открывался вечный, теплый приют. Для ума предстояла длинная, нескончаемая работа — развиваться, развивать ее, руководить, воспитывать
молодой женский восприимчивый ум. Работа тоже творческая — творить на благодарной почве, творить для себя, создавать живой идеал собственного счастья.
Как, однако, ни потешались товарищи над его задумчивостью и рассеянностью, но его теплое
сердце, кротость, добродушие и поражавшая даже их, мальчишек в школе, простота, цельность характера, чистого и высокого, — все это приобрело ему ничем не нарушимую симпатию
молодой толпы. Он имел причины быть многими недоволен — им никто и никогда.
Он прижал ее руку к груди и чувствовал, как у него бьется
сердце, чуя близость… чего? наивного, милого ребенка, доброй сестры или…
молодой, расцветшей красоты? Он боялся, станет ли его на то, чтоб наблюдать ее, как артисту, а не отдаться, по обыкновению, легкому впечатлению?
И тогда я вспомнил мою счастливую молодость и бедного мальчика на дворе без сапожек, и у меня повернулось
сердце, и я сказал: «Ты благодарный
молодой человек, ибо всю жизнь помнил тот фунт орехов, который я тебе принес в твоем детстве».
Она задыхалась. Она, может быть, гораздо достойнее, искуснее и натуральнее хотела бы выразить свою мысль, но вышло слишком поспешно и слишком обнаженно. Много было
молодой невыдержки, многое отзывалось лишь вчерашним раздражением, потребностью погордиться, это она почувствовала сама. Лицо ее как-то вдруг омрачилось, выражение глаз стало нехорошо. Алеша тотчас же заметил все это, и в
сердце его шевельнулось сострадание. А тут как раз подбавил и брат Иван.
— И, однако, бедный
молодой человек мог получить без сравнения лучшую участь, ибо был хорошего
сердца и в детстве, и после детства, ибо я знаю это. Но русская пословица говорит: «Если есть у кого один ум, то это хорошо, а если придет в гости еще умный человек, то будет еще лучше, ибо тогда будет два ума, а не один только…»
То-то и есть, что вся любовь, таившаяся в
молодом и чистом
сердце его ко «всем и вся», в то время и во весь предшествовавший тому год, как бы вся временами сосредоточивалась, и может быть даже неправильно, лишь на одном существе преимущественно, по крайней мере в сильнейших порывах
сердца его, — на возлюбленном старце его, теперь почившем.
В самом деле, это могла быть
молодая досада
молодой неопытности и
молодого тщеславия, досада на то, что не сумел высказаться, да еще с таким существом, как Алеша, на которого в
сердце его несомненно существовали большие расчеты.
Натурально ли, чтобы
молодые люди, если в них есть капля вкуса и хоть маленький кусочек
сердца, не поинтересовались вопросом о лице, говоря про девушку?
Она еще не понимает, что в ней происходит, она еще не так много пережила
сердцем, как он; что ж, ведь это натурально: она четырьмя годами
моложе его, а в начале молодости четыре года много значат.
Сын его не разделял ни неудовольствия расчетливого помещика, ни восхищения самолюбивого англомана; он с нетерпением ожидал появления хозяйской дочери, о которой много наслышался, и хотя
сердце его, как нам известно, было уже занято, но
молодая красавица всегда имела право на его воображение.
Сердце ее сильно билось, само не зная почему; но боязнь, сопровождающая
молодые наши проказы, составляет и главную их прелесть.
Он тихо обнял стройный ее стан и тихо привлек ее к своему
сердцу. Доверчиво склонила она голову на плечо
молодого разбойника. Оба молчали.
Она начинала понимать собственное
сердце и признавалась, с невольной досадою, что оно не было равнодушно к достоинствам
молодого француза.
Я искал уединения: я только что был поражен в
сердце одной
молодой вдовой, с которой познакомился на водах.
Маленькая статуя мадонны [Мадонна — с древних времен слово мадонна в Италии обозначало живописное или скульптурное изображение
молодой матери с младенцем.] с почти детским лицом и красным
сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей.
Чаадаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом
молодымЯ мыслил имя роковое
Предать развалинам иным? //…Но в
сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень, и тишина,
И в умиленьи вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена!
В два года она лишилась трех старших сыновей. Один умер блестяще, окруженный признанием врагов, середь успехов, славы, хотя и не за свое дело сложил голову. Это был
молодой генерал, убитый черкесами под Дарго. Лавры не лечат
сердца матери… Другим даже не удалось хорошо погибнуть; тяжелая русская жизнь давила их, давила — пока продавила грудь.
Зато он до семидесяти пяти лет был здоров, как
молодой человек, являлся на всех больших балах и обедах, на всех торжественных собраниях и годовых актах — все равно каких: агрономических или медицинских, страхового от огня общества или общества естествоиспытателей… да, сверх того, зато же, может, сохранил до старости долю человеческого
сердца и некоторую теплоту.
Заботливо поглядел Бурульбаш на
молодую жену, которая в испуге качала на руках кричавшее дитя, прижал ее к
сердцу и поцеловал в лоб.
Я чувствовал себя, как в лесу, и, когда на первом уроке
молодой учитель естественной истории назвал вдруг мою фамилию, я замер.
Сердце у меня забилось, и я беспомощно оглянулся. Сидевший рядом товарищ толкнул меня локтем и сказал: «Иди, иди к кафедре». И тотчас же громко прибавил...
Веселилась и радовалась одна невеста, Серафима Харитоновна. Очень уж по
сердцу пришелся ей
молодой жених, и она видела только его одного. Скорее бы только все кончилось… С нею он был сдержанно-ласков, точно боялся проявить свою жениховскую любовь. Только раз Галактион Михеич сказал невесте...
Он закрыл глаза и слышал, как она села опять к нему. Он чувствовал близость этого
молодого, цветущего тела, точно окруженного благоухающим облаком, слышал, как она порывисто дышала, и не мог только разобрать, чье это
сердце так сильно бьется — его или ее. Это был его ангел-хранитель.
Вошли в канцелярию. Ввели Прохорова. Доктор,
молодой немец, приказал ему раздеться и выслушал
сердце для того, чтоб определить, сколько ударов может вынести этот арестант. Он решает этот вопрос в одну минуту и затем с деловым видом садится писать акт осмотра.